ВОСПИТАНИЕ часть 1

по творениям святителя Иоанна Златоустого (347 г -407 г)

* * *

Если бы отцы тщательно вос­питывали детей своих, то не нуж­но было бы ни законов, ни суди­лищ, ни наказаний, ни мучений и публичных убийств. Закон, го­ворит апостол, положен не для праведника (1 Тим. 1, 9). Но так как мы не заботимся о них, то и подвергаем их великим бедстви­ям, и предаем в руки палачей, и часто ввергаем в пропасть. Поблажающий сыну своему будет перевязывать раны его (Сир. 30,7). Что значит поблажающий! Милующий, жалеющий, услужи­вающий чрезмерно. А он имеет нужду в строгости, наблюдении и страхе. Говорю это не с тем, чтобы мы были жестокими к де­тям, но чтобы мы не казались им презренными. Если жена долж­на бояться мужа, то гораздо бо­лее сын — отца. Не говори мне, что невозможно обуздать юность. Если Павел требует этого от вдо­вой женщины, то гораздо больше от мужей... Но все пороки про­исходят от нашей беспечности, оттого что мы не с самого начала и не с раннего возраста руково­дим детей к благочестию. О том, чтобы они получили внешнее об­разование, мы заботимся, тратим деньги, просим друзей и много ходим туда и сюда. О том же, чтобы они были угодны Царю Ангелов — не оказываем ника­кого попечения. На зрелища хо­дить мы часто им позволяем, а в Церковь — не заставляем никог­да; если же однажды или дваж­ды дитя придет туда, то остается там напрасно, без пользы и для забавы. Нет, не так должно быть. Как, посылая в училище, мы тре­буем от них отчета в науках, так и в церковь посылая или, луч­ше, приводя их, ибо не другим вверять их, но самим с ними на­добно приходить сюда и требо­вать, чтобы они помнили слы­шанное и преподаваемое здесь. Таким образом для нас было бы легко и удобно исправление де­тей. Если бы и дома они посто­янно слышали от нас беседы о любомудрии и советы о том, что должно делать, и здешнее при­соединилось бы у них к тамош­нему, тогда скоро они явили бы нам зрелые плоды добрых се­мян... Однако, зная это, мы о маловажном много заботимся, а на важнейшее не хотим обратить внимания... Следовало бы [видя согрешающего сына] сокрушать­ся и плакать, или лучше не пла­кать только, но и удерживать, обуздывать, советовать, убеж­дать, устрашать, укорять, про­гонять эту болезнь всеми спосо­бами врачевания и подражать той вдове, о которой говорил Па­вел: если она воспитала детей (1 Тим. 5, 10). Ибо не к ней толь­ко, но и ко всем он обращает эти слова и всех увещевает так: вос­питывайте детей в учении и на­ставлении Господнем (Еф. 6, 4). Это первое и величайшее из благ(1).

* * *

Излишне было бы убеждать вас к внимательному слушанию Слова, а нужно только внушить вам, чтобы вы всегда сохраняли в себе такое усердие и не только бы здесь его показывали, но что­бы и дома находясь, муж с же­ной, отец с детьми беседовали об этом... Никто не говори мне, что нам не нужно занимать этим де­тей. Не только должно этим за­нимать, но об этом только одном и надобно бы вам заботиться. Од­нако, ради немощи вашей, я уже не говорю этого, я не отвожу де­тей от посторонних занятий, так же как и вас не отвлекаю от об­щественных дел. Я считаю толь­ко справедливым, чтобы из семи дней один посвящен был обще­му нашему Господу... Ибо как это несообразно — рабам своим приказывать, чтобы они все вре­мя служили нам, а нам самим не уделить и малейшего време­ни для Господа, и притом тогда как наше служение не приносит Ему ничего (ибо Бог ни в чем не нуждается), и только нам же са­мим обращается в пользу! Когда вы водите детей на зрелища, то не находите препятствия к этому ни в науках, ни в другом чем-нибудь. А когда надобно собрать и получить какую-нибудь духов­ную пользу, вы это дело называ­ете бездельным. Как же вы не прогневаете Бога, когда во всем другом упражняете своих детей и на то находите время, а зани­мать их делом Божиим считаете тягостным и неблаговременным для детей. Нет, не так, братия! Этот-то возраст преимуществен­но и нуждается в таких уроках. Возраст нежный, — он скоро усвояет себе то, что ему говорят, и как печать на воске, в душе де­тей отпечатлевается то, что они слышат. А между тем и жизнь их тогда уже начинает склонять­ся или к пороку или к добро­детели. Поэтому, если в самом начале и, так сказать, в пред­дверии отклонить их от порока и направить на лучший путь, то на будущее время это уже обра­тится им в навык и как бы в природу, и они уже не так удоб­но по своему произволу будут уклоняться к худшему, пото­му что навык будет привлекать их к делам добрым. Тогда и для нас они будут достопочтеннее самих стариков, и для граждан­ских дел будут полезнее, обна­руживая в юности свойства стар­цев (1).

* * *

Наставляйте детей своих в на­ставлении и поучении Господнем с великим тщанием. Юность не­укротима и имеет нужду во мно­гих наставниках, учителях, ру­ководителях, надсмотрщиках, воспитателях. И только при та­ких условиях возможно обуздать ее. Что конь необузданный, что зверь неукротимый, то же самое есть и юность. Поэтому если вначале и с первого возраста по­ставим для нее надлежащие пре­делы, то впоследствии не будем иметь нужды в великих усили­ях. Напротив, потом привычка обратится для них в закон. Не позволим им делать того, что приятно и вместе вредно, не бу­дем угождать им, потому что они дети, но преимущественно будем их сохранять в целомудрии... Нам вверен важный залог — де­ти. Будем поэтому заботиться о них и употребим все меры, что­бы лукавый не похитил их у нас. Между тем теперь у нас все про­исходит наоборот... И погонщи­ка ослов и мулов, и надзирателя, и поверенного мы отыскиваем самого искусного, но на то, что для нас всего дороже, именно на то, чтобы поручить сына челове­ку, который бы мог сохранить его в целомудрии, не обращаем внимания, несмотря на то что это стяжание ценнее всех прочих и ради него приходят остальные блага. Об имуществе для них [де­тей] мы заботимся, а о них са­мих — нет. Видишь, какое бе­зумие овладело нами? Прежде образуй душу сына твоего, а стя­жания он уже после получит. Если душа у него нехороша, то он не будет иметь ни малейшей пользы от денег, и наоборот, ес­ли ей дано правильное образо­вание, то бедность нисколько не повредит ему. Хочешь ли оста­вить его богатым? Научи его быть добродетельным. Ибо таким об­разом он может и состояние ум­ножить, если же и не умножит, то, по крайней мере, он ничем не будет хуже людей зажиточных. Между тем, ежели он будет злой, то хотя бы ему были оставлены тобой бесчисленные сокровища, ты не оставил хранителя им, а сделал его несчастнее тех, кото­рые впали в самую крайнюю бед­ность. Ибо для детей, не полу­чивших правильного образова­ния, бедность лучше богатства, потому что первая, даже помимо их воли, удерживает их в преде­лах добродетели, между тем по­следнее, хотя бы даже кто и же­лал этого, не позволяет вести жиз­ни целомудренной, но увлекает, ниспровергает и вводит в бесчис­ленное множество преступлений. Вы, матери, больше всего смот­рите за дочерьми: попечение это для вас не трудно. Наблюдайте за тем, чтобы они сидели дома, а прежде всего учите их быть бла­гочестивыми, скромными, пре­зирать деньги и не слишком за­ботиться о нарядах (1).

* * *

Нерадение о детях больше всех грехов и доходит до самого вер­ха нечестия... Был у иудеев один священник, человек скромный и кроткий, имя ему было Илий. Этот Илий делается отцом двух сыновей. Видя, что они предают­ся нечестию, он не удерживал их и не останавливал, или вер­нее — он удерживал и останав­ливал, но делал это не с надле­жащим усердием. А проступки этих сыновей состояли в любо­деянии и чревоугодии. Они, го­ворится [в Писании], ели священ­ные мяса прежде их освящения, прежде возношения жертвы Бо­гу (см.: 1 Цар. 2, 15-16). Слыша об этом, отец не наказывал их, а пы­тался словом и убеждением от­клонить их от этого нечестия и постоянно говорил им такие слова: Нет, дети мои, нехороша молва, которую я слышу о вас, не делайте так, ибо не хороша молва, которую я слышу; вы раз­вращаете народ Господень; ес­ли согрешит человек против человека, то помолятся о нем Богу; если же человек согрешит против Господа, то кто будет ходатаем о нем (1 Цар. 2, 24-25)? Очень сильные и поразительные слова, достаточные для вразум­ления того, у кого есть ум! Он выставлял на вид грех, показы­вал его ужас, объявлял и угро­жающее за него тяжкое и страш­ное осуждение; однако же, так как не все сделал, что следова­ло, то и сам погиб вместе с ними. Следовало бы и усилить угрозы, и прогнать их с глаз своих, и на­казать бичами, и быть гораздо более строгим и суровым. А так как он ничего этого не сделал, то разгневал Бога и против себя и против них, и, оказав неуме­стное снисхождение к своим де­тям, вместе с детьми погубил и свое спасение... Что же Он гово­рит Самуилу? (Илий) знал, как сыновья его нечествуют, и не обуздывал их (1 Цар. 3,13); не то, чтобы не вразумлял: он и вра­зумлял, но Бог говорит, что это еще не вразумление, и отверг его, потому что оно было без силы и настойчивости. Так, если и мы хоть печемся о детях, но не столько, сколько нужно, то и наше попечение не есть попечение,  как и Илиево вразумление. Сказав о преступлении, [Господь] с    великим гневом налагает и наказание: клянусь дому Илии, что   вина дома Илиева не загладится ни жертвами, ни приношениями хлебными вовек (1 Цар. 3,14).    Видишь, какое сильное негодование и наказание без надежды    на пощаду? Неизбежно, говорит,    должно ему погибнуть, и не   только ему и сыновьям его, но    вместе с ним и всему дому, и не   будет никакого врачества, которое бы исцелило эту рану. Между тем Бог ни за что другое, кроме беспечности о детях, не мог   тогда винить этого старца, дивного во всем другом, которого   все любомудрие можно видеть   не только из других, но и из об­стоятельств угрожавшего ему несчастья. Так, во-первых, ког­да он услышал обо всем этом и увидел себя на пути к крайнему наказанию, то не стал роптать и негодовать, не сказал ничего та­кого, что обыкновенно говорят люди: «Разве я властен в чужой воле? За свои грехи я должен нести наказание, а дети сами в возрасте, сами только и должны бы быть наказаны». Ничего та­кого он и не сказал, и не подумал, но, как благонамеренный раб, только то и знающий, чтобы бла­годушно переносить все от гос­подина, хотя бы и неприятное, произнес такие, преисполненные любомудрия, слова: Он — Гос­подь; что Ему угодно, то да со­творит (1 Цар. 3, 18>7.. Если же священника, — престарелого, знаменитого, двадцать лет безу­коризненно начальствовавшего над еврейским народом, живше­го во времена, не требовавшие великой строгости, ни одно из этих обстоятельств не могло из­винить, но он погиб ужасно и бедственно за то, что не заботил­ся о детях с полным вниманием, и грех этой слабости, как силь­ная и великая волна, превысил     все прочее и закрыл все добрые     дела его, то какое осуждение

    постигнет нас, которые живем     во времена, требующие гораздо

    большего любомудрия, но не имеем и его добродетели, и не только сами не имеем попечения о    детях, но и против желающих     делать это строим козни и восстаем, и относимся к детям своим хуже всякого варвара?.. Ибо     жестокость варваров доводит     только до рабства, до опустошения и пленения отечества, и вообще до бедствий телесных, а     вы порабощаете саму душу и, связав ее, как какую-нибудь пленницу, передаете таким об­разом лукавым и свирепым де­монам, их страстям. Именно это, а не другое что делаете вы, ког­да и сами не внушаете [детям] ничего духовного, и другим де­лать это не позволяете. Пусть никто не говорит мне, что мно­гие, больше Илия нерадевшие о своих детях, не потерпели ниче­го такого, что Илий: нет, много­кратно терпели, и многие, и бо­лее того тяжко, и за такой же грех. Ибо откуда преждевремен­ные смерти? Откуда тяжкие и продолжительные болезни и у нас, и у наших детей? Откуда по­тери, откуда несчастья, откуда огорчения, откуда бесчисленное множество зол? Не от небреже­ния ли о порочных детях? Что это не вымысел, достаточно мо­гут свидетельствовать и бедствия этого старца, но я скажу вам еще слово об этом одного из наших мудрецов. Он, рассуждая о де­тях, говорит так: не желай мно­жества негодных детей и не ра­дуйся о сыновьях нечестивых. Когда они умножаются, не ра­дуйся о них, если нет в них стра­ха Господня. Не надейся на их жизнь и не опирайся на их мно­жество (Сир. 16, 1), ты зарыда­ешь плачем преждевременным, и неожиданно узнаешь о их по­гибели (2).